ШЕСТЬ ЛЕТ ИЗ ОТВЕДЕННЫХ ЕЙ СУДЬБОЙ ОДИННАДЦАТИ САША ПУТРЯ БОРОЛАСЬ С ЛЕЙКЕМИЕЙ, НЕ ПЕРЕСТАВАЯ СОЗДАВАТЬ ШЕДЕВРЫ.

Коварная болезнь забрала жизнь юной полтавской художницы на взлете ее творчества.

Анна ВОЛКОВА
специально для "ФАКТОВ" (Полтава)

"Головокружительность дарования этой удивительно талантливой девочки несоизмерима с печальным фактом ее смерти", -- пишут в книге отзывов посетители выставок работ юной художницы из Полтавы Саши Путри -- украинцы, россияне, поляки, австрийцы, немцы, французы, голландцы, канадцы, американцы... Ее работы демонстрировались более чем в пятидесяти странах. Сейчас с ними знакомятся жители Индии.

У маленькой полтавчанки, мечтавшей выйти замуж за индийского актера, в прошлой жизни был домашний слон.

Возможно, на выставке побывает и известный индийский киноактер Митхун Чакраборти -- самая большая Сашина любовь. В десять лет она мечтала стать его женой. И с детской серьезностью готовилась к этому: научилась облачаться в сари, постигла сложное искусство индийского макияжа, без ошибок напевала индийские песни, которые целыми днями звучали с заезженных пластинок в их доме, посвящала любимому актеру десятки рисунков, стихи. Будучи тяжело больной (шесть лет девочка боролась с лейкемией), с помощью отца-художника, сочиняла письмо в журнал "Индия", который выписывали домой по просьбе дочери. Письмо, в котором она просила сообщить адрес своего кумира, осталось недописанным...
Позже последнюю волю дочери исполнят родители, а редакция журнала выделит цветную вкладку для публикации рисунков девочки. Кстати, на последнем автопортрете Саша изобразила себя индианкой.
...Поначалу родители не придавали особого значения увлечению дочери, хотя поддерживали его. Они, а также сестра Лера, которая старше Саши на десять лет, и подружка Саши Оксана составляли ей компанию в походах на индийские фильмы. Впервые увидев "Танцора диско" с Митхуном в главной роли, Саша без ума влюбилась в него и в его родину. Она более десяти раз смотрела этот фильм. В доме появились не только журналы, посвященные Индии, и пластинки с песнями из индийских кинофильмов, но и серьезная литература о древнем искусстве этой страны, ее культуре. Девочка с воодушевлением все это постигала.
А однажды девятилетняя Саша буквально огорошила папу с мамой: "Куда девался наш слон?". Родители были заняты на кухне и не сразу поняли вопрос.
-- Ну, как же вы не помните нашего слона? -- горячилась девочка. -- Я еще каталась на нем, в такой красивой корзине. Я была тогда маленькой, а слон большой, настоящий, живой, и мне было даже немного страшно, что я так высоко сижу.
По тону и по настойчивости, с которой дочка выясняла, где они раньше жили, Евгений Васильевич и Виктория Леонидовна поняли, что это не киношная фантазия. Тогда что? Какая память включилась в сознание девочки? Из прошлой жизни, память вечной души? Если это так, то необычный интерес Саши к далекой Индии вполне объясним. Точно так же, как и техника рисования, в чем-то напоминающая рериховскую. Мельчайшие детали у Саши выписаны до совершенства. Но главное -- глаза... Огромные, восточные, глубокие, непостижимые. Они смотрят со всех сторон, от них не оторваться. В них просто утопаешь.
Кстати, похоронили Сашеньку в сари, в котором она встречала свой последний, 1989, Новый год, с небольшим портретом Митхуна Чакраборти, затянутым в целлофан, -- ее прижизненным талисманом.

"Когда я вырасту, буду рисовать с утра до вечера. И даже ночью"

Было бы странно, если бы эта девочка, день-деньской просиживая в художественной мастерской своего папы, под которую он отвел спальню небольшой двухкомнатной квартиры, не начала рисовать. Сашина мама, Виктория Леонидовна, -- профессиональный дирижер-хормейстер, преподавала в музыкальном училище. А Евгений Васильевич, чтобы не отдавать дочку в детский садик, брал работу на дом. Позже отец и дочь творили каждый за своим столом, никогда не заглядывая друг другу через плечо. В тех случаях, когда Саша хотела показать отцу готовую работу или ей нужна была помощь, она тихонько клала ему на стол записку: "Папа, приходи!".
"Вижу, как нужно, но сделать не могу", -- иногда говорила Евгению Васильевичу дочка. Он помогал, советуя, как завершить картину. "Нет, не то," -- как правило, отвечала Саша. А через некоторое время сама находила решение.
-- Меня буквально ошеломила одна из самых первых работ Сашеньки, которая, к сожалению, не сохранилась, -- вспоминает Евгений Васильевич. -- Как-то мы читали воспоминания друзей Пушкина по лицею и узнали, что они называли его между собой Сверчком. Сашеньку это рассмешило, и она уже через пятнадцать минут нарисовала поэта в обличье сверчка. Я был потрясен. Такое сходство! Этому ни в одном институте не научат.
Конечно же, художником нужно родиться. Саша Путря не обучалась ни в одной художественной школе, она даже в обычной школе практически не училась, поскольку серьезно болела (что, впрочем, не мешало ей получить похвальные грамоты за три класса). Но раннему раскрытию таланта, безусловно, способствовала атмосфера, в которой росла девочка. Практически с пеленок Сашенька имела возможность рассматривать репродукции лучших художников мира -- Репина, Куинджи, Левитана, Саврасова, Дюрера, Боровиковского, Серова, которыми вместо обоев была оклеена одна из стен гостиной. Лет с трех, когда девочка уже хорошо держала в руке карандаш и кисточку, для ее рисунков родители отвели стены ванной. Часто Саша засыпала, вся измазанная красками. "Когда я вырасту большой, -- говорила она уже тогда, -- я непременно стану художницей, и буду рисовать с утра до вечера. Даже ночью".
За последние шесть лет жизни Саша Путря создала 2276 работ. 46 альбомов хранят ее рисунки. Кроме того, множество портретов и шаржей в записных книжках, книжная графика, поздравительные открытки, архитектурные, анималистические работы. К некоторым из них он сочиняла прекрасные стихи. Саша оставила после себя множество чеканок, выжженных по дереву картин, работ из пластилина. Делала даже технические чертежи, которые должны были, по ее замыслу, помочь взрослым... достать Луну и делать асфальтовое покрытие дорог без трещин.


"Давайте ее спасем!" -- глядя на разрушившуюся церковь, предложила девочка отцу.

-- Сашуне долго не могли поставить диагноз, -- прикуривая очередную сигарету, вспоминает ее отец. -- Бывало, она жаловалась на слабость: то ручка у нее заболит, то на ножки не может встать. Но после того как дочка четверо суток температурила и кричала в больнице от боли, а врачи не знали, что с ней делать, я в отчаянии написал письмо в Минздрав СССР. Буквально через день в Полтаву вылетела профессор-гематолог Светлана Киреева. И вынесла нам приговор: "Девочка проживет месяц-два. У нее лейкемия, кровь на 92 процента белая". По рекомендации профессора мы срочно отправились на лечение в Киев. После двухмесячного курса усиленной терапии Сашуне заново пришлось учиться ходить -- настолько она ослабла. А перед отправкой домой я посадил ее в детскую коляску и повез в Киево-Печерскую Лавру. Перед мощами каждого святого мы крестились, прося у них исцеления. Возможно, где-то на небесах услышали наши молитвы, и дочери были дарованы еще шесть лет жизни. По словам специалистов, столько прожить с лейкемией практически невозможно.
Что-то пробудилось тогда в душе больной девочки -- именно после посещения Лавры она всерьез занялась рисованием. Ей тогда исполнилось всего пять лет.
Это были очень трудные годы. Саша с мамой, можно сказать, только время от времени наведывались домой. Девочке приходилось ежедневно принимать по четыре укола и кучу таблеток. За шесть лет ей поставили около 150 капельниц, она сдала сотни анализов. Все это зафиксировано в дневниках ее родителей. Они еще до рождения Саши начали вести дневники в надежде на то, что когда-нибудь повзрослевшей дочери будет интересно их прочитать: как она росла, чем наполняла будни мамы и папы. Незадолго до начала болезни Евгений Васильевич писал: "Снилось, будто Сашуня лежит на детских весах, покрытая трупными пятнами. Я притронулся к ней -- холодная. Не помня себя от отчаяния, хватаю дочку, прячу ее за пазуху и выхожу из больницы. Смотрю, во дворе мужики какие-то ящики пустые складывают. Подхожу ближе и вижу надпись -- "Новокаин". Евгений Васильевич утверждает, что новокаина Саше пришлось принять не меньше трех таких ящиков, поскольку он применялся во всех инъекциях.
Всякий раз, ложась в больницу, девочка брала с собой книги и все необходимое для рисования. Каждый день, проведывая дочку и жену в больнице, Евгений Васильевич спрашивал Викторию, как Сашенька. И если жена показывала новые рисунки, значит, все шло хорошо. Если рисунков не было, это означало, что болезнь наваливалась с новой силой. С каждым разом выкарабкиваться становилось все трудней и трудней. Незадолго до смерти Саша попросила: "Если у меня опять начнется обострение, не надо меня лечить. Только не обижайтесь и не плачьте -- я уже устала. Я знаю, смерть не страшна...".
Родители, как могли, поддерживали интерес дочери к окружающему миру. В перерывах между процедурами отец усаживал Сашу на велосипед, и они ехали украдкой то в один уголок исторической Полтавы, то в другой. Позже, увидев положительные результаты подобных прогулок, медики их "узаконили". Однажды, когда они остановились возле руин Пушкаревской церкви, Саша предложила папе: "Давай спасем ее". "Но что мы можем, доченька?" -- вздохнул отец. "А ты напиши самому главному начальнику и попроси его помочь нам". Евгений Васильевич так и сделал. Зарисовал фломастером то, что осталось от церкви, написал, что нужно для реставрации, и оправил письмо в Фонд культуры СССР. Как положено, письмо было переправлено в Киев, а оттуда уже сообщили, что деньги на возрождение церкви будут выделены из бюджета. Так что ныне действующая церковь возродилась благодаря Александре. (Кстати, Саша посмертно удостоена золотой медали Христа Спасителя "За жизнь, достойную человека" -- Авт.).

"До рождения Сашенька была звездочкой, а после смерти стала целительницей"


Унаследовав от мамы исключительный музыкальный слух, девочка, тем не менее, избрала музыку всего лишь фоном для своего творчества. Когда она бывала дома, целыми днями в квартире звучали если не классические произведения, то индийские песни.
Но духовная связь Саши с отцом была гораздо больше, чем с мамой. Евгений Васильевич говорит, что эта связь не прервана и поныне.
-- Дочка очень часто приходит ко мне во снах. Всегда веселая, жизнерадостная, уже повзрослевшая. Как соскучится -- так и приходит. И всегда уверяет, что ТАМ ей хорошо, просит не переживать за нее. И мне от этого на душе становится спокойно и легко.
Однажды, рассказывает Евгений Васильевич, Саша уберегла его от сложной операции. Несколько лет назад у него сильно обострилась хроническая язва двенадцатиперстной кишки, он много потерял в весе. По рекомендации врачей собирался уже отдаться в руки хирургов. Возвратившись из больницы, прилег, обессиленный, вздремнуть. Легкая, прозрачная, в квартиру вдруг впорхнула Сашенька. Взяла отца за руку и повела за собой. Они шли мимо какого-то забора, за которым был огород. Взгляд спящего остановился на свекле. На одном из трех корнеплодов виднелись капельки сока. И так захотелось больному того сока, что, проснувшись, он мигом отправился в овощной магазин, выбрал три свеклы и утолил жажду соком из них. После этого появился аппетит, начали возвращаться силы и Евгений Васильевич решил повременить с операцией. А сейчас в ней нет никакой необходимости.
На протяжении семи последних лет Евгений Васильевич не знает, что такое простуда. Несмотря на то, что и жена, и теща, бывает, гриппуют по нескольку раз в году, он остается здоров. Хотя раньше все шло по цепной реакции.
-- Как-то под вечер Виктория слегла с температурой, -- вспоминает Евгений Васильевич. -- Я напоил ее чайком, поставил банки, укутал и вскоре отправился на другую кровать, потому что тоже почувствовал себя неважно. Снится мне сон. Вроде бы является Сашенька, садится возле меня и просит дать ей левую руку. "Зачем?" -- спрашиваю. Она, строго глядя на меня, как будто перед ней ребенок, отвечает: "Я тебя лечу", и велит молчать. В этот момент я почувствовал, как теплая волна начинает распространятся по телу. Наутро я был, как огурчик, и с тех пор простуда меня не берет.
Свои сны, в которых ему является Саша, Евгений Васильевич обязательно записывает. Таких записей собралось уже несколько общих тетрадей.
Кстати, свою еще нерожденную дочь отец тоже увидел во сне, за несколько месяцев до зачатия. Снилось ему, будто бы лежали они с женой на стоге соломы и вдруг увидели в небе падающий метеорит. По мере приближения к ним метеорит почему-то не увеличивался. Он был маленький и яркий-яркий. Не успели Евгений с Викторией спрыгнуть со стога, как звездочка упала прямо им на одеяло. Присмотрелись к ней -- а это светящееся яйцо. Красивое, переливается всеми цветами радуги, и пульсирует, как сердце. Они замечают, что внутри что-то шевелится. Вдруг яйцо лопается, и на одеяле появляется маленький, но уже оперившийся птенчик, с огромными человеческими глазами в обрамлении густых длинных ресниц.
Таким образом, считает Евгений Васильевич, дочь известила будущих родителей о своем приходе в этот мир...

"Чудесное собрание картин одной короткой жизни"

Искусствоведы уверены: если бы судьба позволила таланту Александры Путри раскрыться до конца, ее имя стояло бы сегодня в одном ряду с именами Репина, Айвазовского, Яблонской...
При жизни Сашины рисунки выставлялись всего два раза, в родной Полтаве. Она так гордилась этим! Поначалу, показывая свои рисунки папиным коллегам, смущалась и краснела. Тем не менее, маститые художники сразу распознавали в ней сильный талант и общались с девочкой на равных. Она их тоже, кстати, называла ребятами. Настоящее же признание Сашиного таланта пришло после смерти. В день похорон стены комнаты, в которой стоял маленький гроб, оббитый голубой материей (другой в похоронном бюро не было), родные увешали Сашиными рисунками. Для многих это было открытием, потрясением. Почти сразу же после похорон родителям предложили открыть персональную выставку Саши в Полтавском художественном музее. Появились статьи о ней в местных и республиканских газетах и журналах. Вскоре, благодаря члену редколлегии журнала "Україна" Виталию Коцюку (увы, уже покойному), работы Саши Путри были выставлены в Государственном музее литературы УССР. Оттуда она и шагнула в мировое искусство. Только в этом году ее картины экспонировались восемь раз.
-- Мне неоднократно приходилось наблюдать за реакцией посетителей выставок, -- говорит Евгений Васильевич. -- В 1993 году нас пригласили поучаствовать в выставке "Юные гении России" в Донецке. Работы участников разместили в восьми залах, а нам отвели девятый, в самом конце. Посетители все восемь залов пробегали, а в последний набивались битком. Потому что в представленных детских работах чувствовалось натаскивание, подгон под стандарты. А Саша была свободной от всего этого.
Через какое-то время Сашины работы отправились в Новосибирск. Организаторы выставки решили объединить ее картины и картины Нади Рушевой. Отец с удовольствием отметил, что работы дочери ни в чем не уступали произведениям известной художницы. Но если для восприятия творчества Рушевой необходимо быть подготовленным, то творчество Саши Путри понятно всем, даже самым маленьким.
"Чудесное собрание картин одной короткой жизни" -- такой заголовок собранию лучших Сашиных рисунков дали немцы Христа и Манфред Шленкер. В прошлом году, во время выставки в Германии, они открыли для себя это юное дарование. И сразу же предложили Виктории Леонидовне, сопровождавшей работы, издать альбом с работами Саши для немецких детишек. Оригинал-макет из 31 картины Евгений Васильевич подготовил и передал Шленкерам.
Альбомы о творчестве Сашеньки Путри на украинском языке собираются издавать украинские диаспоры Канады, США, Франции. В Австрии выпустили почтовый конверт с фотографией и кратким описанием биографии Саши Путри, с картинкой "Кошечки спрятались от войны" и знаменитым автопортретом "Саша-дракоша" вместо штемпеля. А на выставке ее работ успешно шла торговля цветными ксерокопиями рисунков.
Кое-что о талантливой художнице можно узнать из книги Константина Бобрищева "Их знают все". Автор -- один из основателей Фонда международных премий имени академика Н.А.Касьяна -- рассказывает в этой книге о людях, которых Фонд наградил орденами святого Николая Чудотворца с девизом: "За преумножение добра на Земле". Мать Тереза, Елена Образцова, Олесь Гончар, Борис Патон, Робертино Лоретти, София Ротару, Митрополит Феодосий... Все они в одном списке с Сашей.
Написанная же пять лет назад полтавской журналисткой Лидией Виценей художественно-документальная повесть "Сашенька" издана тиражом всего 1000 экземпляров. В продажу повесть так и не пошла -- ее в качестве сувениров дарят самым именитым посетителям детской художественной галереи имени Саши Путри, открытие которой стало возможным благодаря инициативе мэра города Анатолия Кукобы. Есть эта книжечка и у Людмилы Николаевны Кучмы. Виктор Ющенко обещал помочь с ее переизданием. Нет сомнения в том, что люди таких возможностей решат вопрос финансирования издания книги. А смогут ли иметь у себя дома красочные альбомы с рисунками маленькой большой художницы украинские дети, подобно немецким? Родителями Саши этот вопрос никогда и нигде не поднимался. "ФАКТЫ" ставят его первыми и надеются, что на него откликнутся те, кого не оставили равнодушным эти глаза на портретах. Те, кто, как и Саша, считает, что дом без картин -- скучный дом.


Деньги можно направлять на р/с 26200791200099 в Полтавском региональном управлении КБ "Приватбанк", МФО 336401; ОКПО 21050723, Путре Евгению Васильевичу, лицевой счет 0000326423.

"Facty i kommentarii ". 11-Октябрь-2000. Человек и общество.

Рисунки Саши.
Творчество поклонников
Напишите мне